Муж на час

Черновой вариант пока

Спойлер: Муж на час

МУЖ НА ЧАС

Как распознать жадного клиента? Как не остаться в дураках без оплаты? Что делать, если клиент не заплатил? Эти и многие другие вопросы вы узн…

Трясет-то как! Тут не до жадных клиентов. Эй, нерусский водитель, куда ты гонишь? Боишься, что не успеешь до намаза приехать на конечную? Гони, гони, все равно пассажиры — натуральный скот.

Вон, посмотрите на этого мужичка в идиотской зимней кепке с сумкой через плечо. Старая истертая куртка цвета московской грязи, брюки с оттянутыми коленками и неопределенного вида ботинки. Говнодавища. Лицо тоскливое, как московское небо осенью — картофельный нос, свекольные щеки, поросшие русой щетиной, вялый подбородок. Взгляд мутный, блуждающий. Типчик. Видно, представляет себе ладную подружку с узкими бедрами да тонким горлышком, и как он эту подружку нагибает и в стопку опорожняет. Ух!

Ладно уж! Приговорили человека… Это, между прочим, Иван Анатольевич, потомственный сантехнический слесарь, водных и водопроводных дел мастер. Таких клиенты не жалуют, по правде говоря. Не доверяют, потому как выглядит Иван Анатольевич не молодцевато и опрятно, а ровно наоборот. И потом всегда удивляются:

- Ка-а-ак, это за пятнадцать минут работы столько?!

Да, именно столько. Все, абсолютно все клиенты понятия не имеет, в чем смысл работы слесаря. Россияне привыкли, что оплачиваться должна работа тяжелая, неприятная. Если бы Иван Анатольевич полдня провел по колено в нечистотах, уронил на ногу железяку или поранился в схватке с туалетной кикиморой, ему бы заплатили столько же. Но без чувства, будто мастер их обманул. Мол, да, господин хороший, вижу, трудились вы на совесть, ушиблись, поранились, вот вам денюжка заслуженная!

А тут… Чего-то там покрутил, прикрутил, открутил, опа, готово. Еще и бормочет под нос ерунду всякую. Люди такого не любят. Может, он поносит кого-то? Или ругается на хозяев? Кто так слив делает, а? А почему паклю сюда напихали?! Покажите мне этого человека!

Иван Анатольевич на такие подозрения только головой качает. Да и плевать ему, по большому счету, на мнение окружающих и клиентов. Говорят, и ладно: на то язык и дан. А что говорят, не подумав… Так не обязательно к языку мозги прилагаются.

А ведь у некоторых от объяснений Ивана Анатольевича и вовсе ум за разум зайдет. Бормочет он почему? Потому что проговаривает домашние заготовки. Перед выездом надо посидеть, ритуалы провести спокойно.

Обычно Иван Анатольевич идет в ванну и запирается. Затем он наливает в пластиковый тазик холодную воду, высыпает туда сванскую соль и водит пальцем по часовой стрелке. Выключив свет, он зажигает крохотную декоративную свечу и наблюдает за отблесками на поверхности воды. Для случаев, когда с сантехникой что-то непонятное случилось, подойдет просьба «ищи». А если все ясно, но дело непростое, то нужно сказать «помоги».

Только вот в последний раз вода разволновалась. Иван Анатольевич закрутил ее, а поверхность дрожала и колебалась так долго, что сделалось страшно. Впрочем, заказ выглядел заурядно – подтекал бачок унитаза. По голосу старушка.

Старушки — отвратительные клиенты. Мошеннику они отдадут все похоронные, а мастеру сунут копейку, да еще причитать будут. Мол, пенсия маленькая, а вы так много берете. Ну что уж теперь?.. Заказ есть заказ.

Автобус под управлением торопливого мусульманина остановился и по-змеиному зашипел. Пора выходить!

Иван Анатольевич, вздохнув, вывалился на улицу. Где-то среди высоченных современных громадин приютился домик 1967 года постройки. Ох, все там никудышное, ветхое. В новых домах не лучше — кривое и косое с самого начала. А старые домики поизносились, даже иногда думаешь, мол, какой запас прочности!

Бачок подтекает… Дело известное, в сумке детали валяются запасные. Вдруг, подойдут?..

Пятиэтажный дом прятался в тополиной рощице, укрывавшей его от большого и шумного мира. Нищенские балконы были завалены хламом (шины, шкафы, кресла, снегокаты, лыжи, а также подшивка журналов «Наука и жизнь» за 1973-1991 годы (в 1991 году подписчик умер) и увешаны стиранным бельем. Вот ведь, а когда-то как раз из бараков переселяли сюда, большое дело было…

Домофон не работал, хулиганы сорвали, видимо. Ладно, четвертый этаж, квартира 55.

Пыхтя, Иван Анатольевич поднялся. Сильнее ненужных физических усилий его угнетало предчувствие.

Да, этот клиент точно не заплатит. Обязательно будет сцена «нет денег». А зачем тогда согласился, спрашивается? Каждый сантехник соврет, мол, думал, что заплатят. Но не каждый признается, что отказ — суть нарушение клятвы.

Нет, духам все равно. Просто один раз откажетесь, а уж через годик обнаружите себя копошащимся в ящике клиентского стола. Вдруг там сережки золотые?.. Так, по ступенечке вниз и вниз…

Деревянная дверь, обитая дерматином, была приоткрыта. Значит, ждут, ждут мастера. Сейчас он раскорячится в ванной и за спасибо починит бачок.

Иван Анатольевич постучал по косяку, сказал «здравствуйте» и медленно прошел внутрь. Пахло старостью и сыростью. Почему-то резко захотелось выйти, точнее, выбежать и догнать автобус с торопливым водителем. И уехать подальше отсюда.

Прежде, чем Иван Анатольевич провернул этот фокус, откуда-то выкатился на ножках-кочерыжках карлик в детском комбинезоне на голое тело.

Интересно, это внук что ли?

- Здравствуйте, - неуверенно повторил Иван Анатольевич.

Ну и уродец! Лицо какое-то приплюснутое, а хуже всего глаза. У человека взгляд такой, что примерно понимаешь и без слов все. Вот девушка с грустным взглядом, а в глазах у нее печаль. Вот дядька торопливый, глаза быстро туда-сюда стреляют, а за ними жажда. В метафизическом смысле.

А тут… Пустота. Кукла.

- Ты слесарь? – спросил гном подростковым дискантом.
- Да.

Бояться – тоже против кодекса сантехников. Если бы сантехники боялись, то некому бы было с демонами воевать. Или с бесами. Иной раз бес хитрый до исступления, уж бросить все хочется, проклясть. Тут же откладываешь все инструменты, садишься и ищешь олли. А потом вместе с ним по следу настигаешь беса, тянешь тварь медью за ухо и смываешь. Только так все и чинится. Особенно унитазы. Любят бесы унитазы.

- Так что, бачок подтекает?
- Подтекает! – восторженно ответил гном.

Он улыбнулся, показав Ивану Анатольевичу кривые зубы, и заковылял к двери уборной.

Бегло оглядев однокомнатную квартиру, слесарь понял, что здесь не живут уже давно. Это стало понятно даже не из-за комков пыли. Просто пахло запустением. Не готовили здесь вечность, вечность не стирали и не убирали, не ели, не спали, не отправляли естественные надобности.

Выходит, гном – внук старушки, только отчего сам-то не звонил?

Ну а дальше началось то, о чем предупредила вода.

Пока Иван Анатольевич прислушивался к нежному журчанию бачка, закрылась входная дверь и щелкнул замок. Вскоре шума стало вообще очень много. Особенно из комнаты напротив туалета — там громыхало так, будто на свалке мебель ломали.

Хотя это уже не имело никакого смысла, Иван Анатольевич все же поинтересовался:

- А что это так шумит?

В коридоре показался карлик. Он снова улыбнулся.

- Я не знаю!

Ну-ну, не знает он… Пока гном хлопал глазками и бессмысленно смотрел на Ивана Анатольевича, грохот в комнате достиг уже какой-то гротескного уровня. Кажется, еще чуть-чуть и прибегут соседи.

А ведь было уже такое, только очень давно. Тогда у Ивана Анатольевича дедушка умер, только вот отходить никак не желал. О чем он красноречиво доложил маленькому Ване, спрятавшемуся под стол в соседней комнате. Дедушка что-то крушил, разбрасывал, шлепал босыми ногами по коридору, стучал в дверь, но в комнату внука войти не решался. Через полчаса все закончилось само собой: дедушка понял, что не ждут его.

Значит, старушка отходит? Если бы… Если бы не этот карлик.

Иван Анатольевич, не обращая внимания на него, пошел на звук. Как только он приблизился к комнате, все прекратилось. Разрушений не было, только ощущение полной безжизненности. Иван Анатольевич внимательно осматривал все, пытаясь понять, в чем дело.

Кровать на одного человека. Обитое плюшем кресло с продавленной подушкой. Ковры, ковры, ковры… Шкафы, нафаршированные пикулями. Комод, сервант с какой-то посудой. Доисторический телевизор, закутанный в саван. А, вот пропустил!

На комоде стояли несколько фотографий, образующих жизненный путь. Овальная мутная фотография в рамке с хмурой серьезной девочкой. Квадратная потрепанная карточка, прислоненная к стенке. Здесь уже девушка с каким-то парнем. Вот еще одна фотография с женщиной в возрасте на фоне березок, цветная. А вот последняя. Старушка у себя дома, взгляд тяжелый. Не поймешь, то ли она чем-то недовольна в себе, то ли злость у нее какая-то к миру. Карлика, конечно, нигде не запечатлели. По вполне очевидной причине.

Иван Анатольевич поставил обратно фотографии и выглянул в коридор. В центре стоял карлик и улыбался. А чего не улыбаться-то? Для того слесаря и пригласили. Бачок тут давно уже никому не нужен.

Оставалось окончательно убедиться в диагнозе. Для этого слесарь проверил входную дверь (закрыта наглухо, замок не работает), прошел на кухню, открыл сумку и вынул маленький туристический топорик.

Хороший инструмент, от деда, кстати. Вообще у деда много хлама осталось после смерти, но не все, что казалось хламом, таковым и было. Например, за просто так кому-то отдали потрясающий набор для выделки и дубления кожи, включая рукописные инструкции.

А топор был особенным. Иван Анатольевич, а тогда – просто Ваня, топор спрятал, чтобы мать не выкинула. На лезвие неумелая, но старательная рука отчеканила «93». А умелая и опытная рука топор сутки продержала внутри трупа. Животного, конечно. Так что топор был заговоренный, и в руке лежал легко, как перо, и рубил он ловко и точно. С таким было не страшно ходить в лес или в темное время суток в Люблино.

Карлик, нисколько не интересуясь, зачем слесарю топор, уселся на деревянную табуретку. В комнате возобновился грохот, звон. Словно передвигали мебель, а потом опрокидывали и разламывали кувалдами.

За окном угасал двор, хотя до заката оставалось еще несколько часов. Видно, даже улице не нравилось то, что происходило в квартире. Ни людей, ни птиц. Иван Анатольевич был готов поклясться, что в какой-то момент вид улицы собрался в угрюмое лицо старухи с фотографии. Конечно, то была иллюзия. Такое случается, когда долго смотрят на хитрый узор, а потом переносят взгляд на стену или предмет. Вот Иван Анатольевич так же засмотрелся, а теперь в унылом дворе разглядел ведьму.

Прыгать вниз не хотелось из любви к жизни, а ловким акробатом скакать по балконам мешали возраст и неудовлетворительное физическое состояние.

Все-таки сантехники скорее по магическим делам, а не цирковым. Пусть это звучит довольно сомнительным оправданием, но умение разбирать шепот воды и навыки дефрагментации нечистой силы плохо сочетаются с энергичными и потными экзерсисами в зале.

Оставался один толковый вариант покинуть квартиру живым. Что бы Иван Анатольевич ни сделал, ведьмин чертенок заиграет его до смерти. Только вот один этот толковый вариант требовал недюжинных смелости и ума.

Печально вздохнув, слесарь пробормотал «кукла чертова», размахнулся и со всей силы ударил гнома по голове. Лезвие со звериной свирепостью раскроило череп, противно скрипнув костью. Карлик обмяк, машинально попытался встать и как пьяный завалился на пол, вырвав топорик из рук.

Черная кровь задорно растеклась по липкому и пыльному линолеуму.

Несмотря на тревожную обстановку, зрелище было завораживающим — одновременно трагическим и барочно торжественным. Темно-красные пятна каких-то фрактальных форм прекрасно сочетались с узорами линолеума. Ивану Анатольевичу захотелось немедленно включить генделевский гавотт соль мажор, удобно расположиться в кресле и наблюдать, как кровь заливает все вокруг.

Однако предстояло еще много дел.

Иван Анатольевич открыл духовку и не без труда извлек из-под завала посуды грязноватую сковородку. Газ в квартире еще не отключили, и это показалось слесарю хорошим знаком. Он зажег конфорку, выкрутив огонь на полную, а затем подставил под голову карлика сковороду. Сердце уже не качало кровь, поэтому пришлось трясти тело, чтобы сцедить нужное количество. Со стороны вся эта возня выглядела, конечно, очень нелепо, и большинство сантехников вот после таких клиентов и бросало ремесло.

Когда дно сковородки заполнилось на пол пальца, Иван Анатольевич поставил ее на конфорку. Нужно было дождаться, пока кровь закипит и начнет выделять пар. Не то, чтобы это требовалось для починки протекающего бачка, но если уж хозяйка не удосужилась забрать тупого как пробка фамильяра…

Вечерний сумрак затекал в квартиру. Следовало закончить все дела до темноты — бесы и днем могут довести до ручки, а уж вечер и ночь для них — раздолье.

Шум из комнаты не затихал ни на секунду. Невозможно было представить, чем так долго и так громко можно греметь. Шатуны? Шатуны устроили погром в склепе и пытаются расковырять пол, чтобы сбежать в подземное царство с мощами пресвятого Мамлеева. Вот что так гремело, определенно.

Иван Анатольевич знал, что Мамлеева в подземное царство никогда не пустят. И никаких шатунов в квартире нет. А кроме того, кто бы ни веселился в комнате, прямо сейчас слесарю не навредят. Однако при каждом ударе он косился на коридор, ожидая появления какой-нибудь твари.

Кровь задрожала, прямо как вода сегодня в тазике. Рябь встревожила гладкое черное зеркало. Вскипало, и все больше пузырей появлялось на поверхности.

Иван Анатольевич склонился над сковородой и, сопя, стал вдыхать пары. Знакомый животно-металлический вкус ласкал рот и нос, выталкивая из глубин памяти яркие картины. Какими бы красочными и страшными не были образы прошлого, Иван Анатольевич знал, что они — всего лишь воспоминания воспоминаний чувств, испытанных когда-то давно. Иллюзии записываются поверх иллюзий, образуя насквозь лживый палимпсест.

Но чувства не врали. Когда перед глазами мелькнул образ мелкого беса, и острая тоска полоснула душу, Иван Анатольевич отпрянул от сковороды.

Вот, теперь всё ясно.

Слесарь выключил газ и начал рыться в кухонных полках.

Да, определенно, вот так бачок и потек. А как еще обратить на себя внимание, как спровоцировать?.. Так ведут себя маленькие дети. С них никакого спроса быть не может, но, когда воспитанием никто не занимается, вырастают настоящие монстры.

Не было ни пшена, ни риса, ни гречки, ни муки, ни даже дохлых тараканов. Интересно, кто же так потрудился и выгреб все? Наверняка у бабки имелись до самой смерти огромные запасы всего на свете, у них это любимое дело — собирать жратву и выкидывать, когда там уже заведутся жучки, гниль…

Облазив почти везде, Иван Анатольевич выдвинул небольшой ящичек в столе и обнаружил початую пачку рафинада в кубиках. Ликую, он высыпал сахар на стол и принялся давить кубики, пока не вышла небольшая горка.

Быстрее, быстрее, нельзя здесь задерживаться. Иван Анатольевич ссыпал горсть сахара в ладонь и неуверенно двинулся в комнату.

Теперь он прекрасно видел эту мелкую паскуду, обезьяной скакавшей со стены на стену. Все его тело напоминало насмешку над человеком и вообще любым существом божьим. Ручонки разной длины и толщины были кое-как воткнуты в туловище, уродливые ноги торчали так, что ходить он мог только на четвереньках. Бочкообразный торс венчала небольшая голова анацефала с глазищами, заросшими зеленоватой пленкой. Весь он был скомканный, сдавленный, слепленный безобразно и ради одного безобразия.

Иван Анатольевич часто дышал, завороженный отвратительным зрелищем.

Среди сантехников ходила байка, что один ушлый парень смог запечатлеть забытого фамильяра на пленку. Какой-то там хитрый состав использовал, в общем, история умалчивает. А потом эту фотографию разместил в газете и написал, мол, прошу перечислить денег на лечение, ребенок с уродством, неизлечимо болен и тому подобное. Публика что тогда, что сейчас была легковерна, и разбогател тот парень в одночасье. Нашел жену красавицу, а она и родила ему этого самого урода. Бойтесь желаний своих, и вот это вот все. Больно уж нравоучительная байка, но что есть, то есть: от бесов польза редко бывает, а уж от разбалованных один вред.

- Хочешь играть? – заикаясь, спросил Иван Анатольевич.

- Хочу! Хочу! Хочу! – завопил бес.

Голос у него был под стать внешности. Как будто поверх одного хрипа записали второй такой же, но на пол тона выше. Такой голос подошел бы для объявления угрозы атомной бомбардировки. Ну или конечной остановки.

Вспотевшая от стресса ладонь облипла сахаром, но Иван Анатольевич все же смог рассыпать его по всей комнате. Теперь кристаллики лежали везде, включая многочисленные ковры.

Дрожащим голосом слесарь приказал:

- Раз хочешь играть, собери весь сахар, сосчитай, да сложи в горку!

Что тут началось! Дрянь напустила изо рта пены и принялась кружиться по комнате, вытаскивая отовсюду, как блох, сахаринки. Раскачивались шкафы, трещал от прыжков комод, содрогался пол.

Иван Анатольевич наконец взял себя в руки. План эвакуации включал в себя один обязательный и два необязательных пунктов.

Во-первых, слесарь лишил карлика головного убора в виде топора, вернулся к входной двери и за пять минут выбил замок. Сложно было сказать, сколько фамильяру понадобится на поиск сахара, но эта идиотская игра всегда выручала в таких случаях (однажды Иван Анатольевич велел построить бесенку Нотр-Дам из гречневой крупы и получил горстью в лицо за издевательское поручение).

Во-вторых, Иван Анатольевич открыл крышку бачка, чтобы разобраться с чертовой протечкой. Понятное дело, что ему уже никто не заплатит, но кодекс есть кодекс. Хорошо бы еще актировать работы, но придется делать это в одностороннем порядке. Слесарь включил маленький карманный фонарик и осмотрел бачок. Пошарив рукой, он вытащил маленькую косточку (косточку???), из-за которой сливной клапан был постоянно приоткрыт.

Ясно, диверсия.

В-третьих (фамильяр по-прежнему метался по комнате, выискивая сахар), Иван Анатольевич устроил аккуратный поджог. Безусловно, часть жильцов огорчится поначалу. Но если им растолковать, что пожар был нужен для дематериализации (попросту: уничтожения) ведьминского гнезда!.. Видно, что какие-то частички ее проклятой души вместе с пылью осели в коврах и занавесках, диване и кровати, а потому следовало избавиться и от них. Ведь фамильяр не расстанется с хозяйкой, даже если от нее осталась лишь затхлость.

Благодаря богатому набору инструментов и веселой желтой трубе с газом, поджог вышел на славу. Иван Анатольевич едва не опалил себе брови, зато безумное ревущее пламя занялось квартиркой и быстро поползло к комнате с бесом. Идиот все еще пересчитывал сахар и наверняка не заметит, как его сожжет в пепел.

Слесарь наскоро набросал на мятом листке бумаги акт, подписал от своего имени и выбежал на лестницу. Ничего, что и акт сгорит, настоящий акт — глубоко внутри. Там кровью и огнем написано: слесарь такой-то пришел на вызов и устранил течь в бачке. Коллеги обязательно посмеются над тем, как «Анатолич снова задарма работу делал», но, главное, не стыдно перед самим собой.

Позднее Иван Анатольевич не без ехидства изучал происшествия в городе. Так, он узнал о некоем негодяе, ворвавшемся в квартиру, где проживал мальчик-инвалид. «Преступник» убил его и устроил поджог, спалив три квартиры. И при этом была опущена масса важных деталей про фамильяра, гнома-куклу и ведьму! И никто не упомянул, что «преступник» починил сливной бачок.

Все-таки пресса никогда не изменится.

 

Не знаю употребляет ли автор какие-нибудь галлюциногены, но опус был явно написан под чем-то подобным)

 

наркоманский бред однообразен и много раз описан, но там совершенно другие образы

 

Иван Анатольевич борец с нечестью. Нужно продолжение истории, а еще лучше полноценная книга про сантехников-магов. Что я могу сказать, только Браво, мне очень понравилось. Этакий "Ночной дозор".

 

Не знаю, мне это напомнило пелевинские образы, который, как подозревают, создаёт их под чем-то наркотическим)

 

Ну, не знаю - если только рассматривать это как фэнтези)

 

Мне кажется, что Пелевин или содержит штат литературных негров, или подписался на страшную кабалу с издательством, выпуская каждый год однообразные романы.

В рассказе нет ничего фантастического совершенно, поскольку здесь речь идет о ненадежном рассказчике. В убийстве или кипячении крови ничего фэнтезийного нет, а после пожара нашелся лишь один труп. Так что реальность экзорцизма оставляем на усмотрение слесаря.

Меня больше интересуют ритуалы как система внутреннего допуска к определенным вещам.

 

Смотрите, не заиграйтесь, а то, как говорил Ницше:"Если долго всматриваться в бездну, то в ответ бездна начнёт всматриваться в тебя")

 

я это хорошо знаю, поэтому забросил роман про некроманта Москвина)

это уже ретро, а аудитория Пелевина стареет вместе с ним)
нет, не завидую, поскольку не публикуюсь.

 

Объявите здесь краудфандинг на публикацию своей книги - я обязательно сделаю взнос)

 

Я могу и сейчас издать за свой счет, но что мне потом с книгами делать?))
У меня много знакомых поэтов, и 50% книг передаются в качестве сувениров другим поэтам (а также мамам, папам, знакомым и т.д.)

Нынешнее время - время читателя, а не писателя. Время писателей закончилось в ХХ веке. Читаете - и то спасибо, а нет, так нет. Даже форум - литературное произведение в каком-то смысле. Просто работа с текстом всегда оставляет отпечаток внутри, и это пока основной стимул.

что "это"?..)

 

Ааа. Ну вот первые 2 раза ОК, потом эти декорации как-то уж сильно примелькались, особенно для романа.

Роман вообще очень злая штука композиционно, потому что можно награфоманить 1000 страниц, а потом уверять, что вы ничего не поняли и вообще. Идеальный вариант для разудалых писак.

Рассказ как раз требовательный из-за ограниченного формата, надо условно прочесть историю, пока поднимаешься на эскалаторе)

Пелевинские рассказы мне кстати нравились больше)

Че т у политэмигрантов не очень. Даже Быков теперь print by demand. Как от соски отключили российской, сразу стало ясно, какая аудитория у людей.

 

Mod.Ch., так давайте фантастику, это сейчас очень популярный жанр.

 

Вот уж точно, что не интересует меня совершенно как пишущего) читать - да, особенно когда фантастика - среда моделирования идей, как у Лема или Дика.
Может, к весне закончу роман, навеянный "Штиллером" Фриша, а потом будет вещь про разные формы нарушений человеческой памяти.